Может ли плакать душа? Этот вопрос много сезонов и декад беспокоил разум Некроза. Отец говорил: «Да пусть душа твоя плачет, пока раны на сердце твоем есть», но сын так и не может понять этих слов. Неужели душа должна плакать, когда сердце ранено? Сердце не может быть ранено, ведь оно защищено мышцами, костной грудной клеткой, слоем жира, кожей и пушистой рыжей шерстью. Так как его, черт возьми, можно ранить? Когда оно так мощно защищено. Увы, но даже великим мыслителям ответы приходят не сразу, их приходится искать там, где и вовсе не подумаешь.
Сезонная пыль мертвого города осела на верхних дыхательных путях, не позволяя более-менее чистому воздуху пробраться в легкие и насытить организм необходимым для жизнедеятельности кислородом.
Поднялся ветер, опасный ветер, он нес в себе микроскопических убийц и пыль.  Рыжий волк только успел отвернуть голову, но не успел зажмурить глаза. Левому оку стало больно, помутнело, и многие объекты на секунду стали расплывчаты. Нервные окончания послали в самый мозг сигналы опасности, на что живой компьютер ответил. Слезные каналы наполнились соленой жидкостью, и вскоре глазное яблоко покрыла прозрачная пленка. Благодаря автоматической системе организма, крупная пыль и мелкие инородные объекты оказались на волосках вокруг глаза, но, увы, мелкие инородные агенты, въевшиеся в тело, еще остались.
Послышался чих. Помимо того, что зараза въелась в глаза, так еще и верхние дыхательные пути пострадали не меньше. Хотя… волк пришел на Зону около полугода назад от этого времени и уже успел надышаться всякими химикатами, забить легкие, и в тоже время привык к окружающей обстановке. Тело адаптировалось, однако иммунная система не всегда могла справиться с радиацией. В такие моменты голова словно раскалывалась на множество кусков, мозг словно засыпал, инстинкты притуплялись. То же самое случилось и сейчас.
«Сколько можно!», взвыл к предкам Некроз пошатываясь, но все же стараясь идти вперед. Его длинные лапы путались, как клубок ниток, а из пасти вывалился язык. Слюна покатилась и вовсе повисла где-то между «нёбом и землей». В глазах вновь помутнело, однако это связано вовсе не пылью. Видимо рыжий проходил как раз где-то вблизи радиоактивной зоны, и вот ему поплохело. Не хотелось бы свалиться на месте, на полпути к тому месту, где он хотел передохнуть. Любимое место отдыха - у вас ведь оно тоже есть или, может, было? Там ты чувствуешь себя спокойно, оно навевает особые мысли… Неважно какие, лишь бы особенные. Туран облюбовал его уже около месяца назад.
– Черт, – зажмурился волк и пытался унять острую боль в голове, которая, кажется, уничтожала клетки головного мозга. Тело занесло куда-то в сторону, и самец даже не заметил, как ударился боком о стену какого-то ветхого здания. Плющ обвил стены, как одеяло, и душил - душил. Кирпич трескался и вскоре отламывался, падал прямо на голову. Некроз так сильно стиснул челюсть, что даже заскрипела нижняя носовая раковина. «Нужно выбраться отсюда»,- прозвучала в голове навязчивая мысль и, опираясь о стену, Некроз начал медленное шествие. Листья плюща временами замедляли движение, но процесс шел.
Через некоторое время стало лучше, голова переставала болеть, глаза прояснились, тело могло расслабиться, тело, но не бдительность. В этом мертвом городе всегда стоить оставаться настороже, ведь никогда не знаешь, какая встреча может ждать тебя за тем поворотом.

Помутнение рассудка, галлюцинации под воздействием радиационных лучей привели к тому, что перед глазами начали прыгать маленькие чертики. Они такие маленькие, такие беззащитные, а как они прекрасно прыгают. Их остроконечные хвосты горели разноцветными огнями: серыми, алыми, зелеными, синими. Их длинные уши, напоминающие локаторы летучей мыши, кажется, слышат все, от падения метеорита на землю до оседания пылинки на другом конце света. Маленький хитрые глаза смотрели в самую душу, чертята звали, подманивали взрослого волка как котенка молоком, а он шел навстречу и не понимал куда.
Некроз не мог разобрать, что с ним творится, куда его несет и почему плечо так болит, а тело стонет. Лапы окончательно заплетались, уже не как клуб ниток, а как опарыши, приготовленные на ловлю рыбы, в маленькой банке. Янтарные глаза скосились к переносице, слюна звонко ударила по камню. Поведение Некроза изменилось, когда он попал в радиоактивную зону. Сейчас, когда он не прижился в городе, каждое изменение вовне легко воздействовало на мозговую деятельность. Она, то понижалась, то в определенных случаях возрастала до критического процента. Волк то использовал мозг на все сто процентов, то не использовал его вообще. Сейчас как раз такое и случилось.
Это один из многих моментов, когда активность упала. Некроз стал похож на зараженного симбиота, или, как любили кричать дети, зомби. Каждый шаг давался все труднее, поспеть за маленькими дьяволятами оказалось не так легко. Они, то прыгали вверх, то исчезали под землю, – попробуй их найди. «Никуда вы от меня не денетесь», со смехом думал волк, опуская переднюю часть тела и пытаясь прорваться под землю. Потерять из виду маленьких друзей – значит потеряться самому. Нельзя такое допустить, нельзя, надо их найти и наказать за плохое поведение. Негоже своего друга одного оставлять, бросать и смеяться над ним.
Тоненькой влажной дорожкой, слюна оставалась на разрушенном асфальте. Некроз продолжал катиться по земле, и только хвост и зад торчали как американский флаг над крышей парламента. В глазах муть, ничего не видно, язык медленно скользит по грязи, собирая на себе всю микрофлору местности.
Цзынь… цзынь… цзынь…
Слабо отдавался в голове инородный звук, который испускал точно не Некроз. Болел затылок, сбоку тянуло сквозняком. Воздух стал прохладный, запахи непривычные. Влажно, душно. Остановившись, рыжий медленно расставил тонкие лапы и попытался подняться. «Правая лапа», и она на удивление послушалась, и потянулись влево, остановилась где-то посередине грудной клетки. Покачиваясь на месте, Некроз поднял голову и пытался рассмотреть источник звука, только непроглядная муть в глазах не давала этого сделать. Кроме стремительно увеличивавшегося пятна ничего не разглядеть. Рыжий потянулся вперед, чтобы рассмотреть, что же это такое? Но не учел, что левая лапа стояла далековато, и вновь повалился на бок и покатился в сторону, пока не ударился спиной о стену.
– Кто вы? – прохрипел волк, чувствуя, как по затылку бежит что-то теплое. В глазах даже сейчас не прояснилось, однако впереди себя он видел не мутировавшего волка, а рогатого собакаподобного дьявола о трех головах. Сердце забилось быстрее.

Не так давно полетевшая, а уже историческая мысль. Некроз никогда не ограничивал себя в удовольствии думать, он это любил и не всегда понимал, что мысль любит подкатываться так незаметно, так не вовремя, что после начинаешь не только себя самого стыдиться, но и опасаться. По мнению волка в мысли глубже всего отражается талант, которая может быть красочна как заморская сказка или задумчива, как русская душа. В ней отражается красота имени и не важно, грубо ли оно, с мыслью оно становится нежно. А те, кто услышат ее, невольно станут с грустью перечить эту странно-изысканную мысль, в которой, возможно, уже таятся зачатки души. Есть что-то в ней что-то певучее, но она еще остается хрупка и невинна как девушка...
Вновь стало неожиданно больно, но в тоже время так легко. Под собой волк не чувствовал абсолютно ничего, так можно пасть только в небытие, которое уже, похоже, ждет того, кого можно заманить в свои оковы и никогда не отпускать. Некроз сходил с ума, он видел уже ни одного дьявола о трех головах, а множество… армия. Их много, но чувство страха не охватило тело. Искренняя вера в мираж, иллюзию, может даже гипноз, напрочь вывела из состояния покоя. Он сходил сума, как курица, которую хотят заколоть остро заточенным ножом и подать на красиво расписанном блюдце гостям в честь большого праздника.
Удар и боль прошлась по всему телу, уколола в самый разум. Легкие сжались до такой степени, что сердце на секунду остановилось, волк широко разинул пасть, чтобы схватить остатки чистого воздуха в этом гнилом городе. Зрачок предательски расширился, показывая, как больно волку от нахлынувших не в ситуацию воспоминаний.
Он вспомнил ноябрьское туманное утро и длинные серые набережные. Реял мелкий дождик и тоскливо отсвечивал сизые стены похожих друг на друга домов. Это была не зона, точно, не она… Но что, что за город? Прохожие, хмурые, окунув лица в воротники, ежась, бежали на работу. Но у витрины какой-то лавчонки они останавливались и долго стояли, будто завороженные каким-то чудесным видением. Тогда многие принимали рыжего за собаку, бродячую… брошенную. Он подошел ближе, и поднял голову. За мутным слезящимся стеклом, в маленькой клетке сидел попугай. Стеклянными глазами глядел вдаль и величественно хлопал крыльями. Казалось нелепым оперение: малиновый хвост, бирюзовый хохолок и лазурные крылья. Он выглядел так одиноко, так…
Воспоминание оборвала кольнувшую в лапу боль. Мутными, как то самое стекло, глазами, Некроз опустил качающуюся голову и медленно потянулся, слизнул каплю крови и попытался встать. Нос не чувствовал ни одного чужеродного запаха, все казалось таким знакомым. Глаза скатились к переносице и пусто смотрели вперед, сквозь незнакомца, которого Некроз до сих пор принимает за триголовых дьяволов, которые смеются над ним, потешаются. Из пасти вновь капнула слюна и упала она на какого-то червя, который, видимо, старается прорыть себе путь через толстое покрытие асфальта. Только уши слышали звонкое звяканье, оно устрашало, ибо звук был насквозь пропитан кровью и болью чужих.
Нет, Некроз, даже в своей горячке не хотел столкнуться с этими дьяволами и начал неуклюже топтаться назад. Но глаза… Они пусты как кукольные и продолжали смотреть сквозь тело демона, у которого невесть как появились пылающие алым пламенем крылья. Он засмеялся и дернул ими. Все пространство изменилось, пылало все. Духи… их так много, они кричат и плачут, зовут и умоляют. Галлюцинация медленно въедалась в мозг Некроза, еще чуть-чуть и он больше не вернется из того мира.
– Нет, ты не спалишь Некроза в своей огненной гиене, – прохрипел рыжий и скупо хохотнул, делая еще один шаг назад, – Некроз бессмертен…